Читать книгу "Похищение Европы  - Юлия Маркова"

Гости у нас теперь бывают реже, чем до войны. Все-таки тут оккупированная зона, и для передвижения за пределами своего поселения необходим специальный пропуск. А еще у нас с некоторых пор завелся очень необычный «приятель». Его зовут Ганс, и он служит в местной оккупационной администрации. Мелкая сошка, всего лишь лейтенант, белобрысый, лопоухий и розовощекий, своей неуклюжестью похожий на щенка-подростка. Он немного лепетал по-русски, у него это выходило так уморительно, что мы с мужем едва сдерживали улыбки, поощряя его к дальнейшим стараниям. Вначале, полтора года назад, когда он только появился в Биарицце, он объяснил, что изучает русский язык для того, чтобы, когда Великий Рейх одержит над Россией победу, иметь возможность объясняться с доставшимися ему в рабы русскими мужиками. Он был уверен, что как только Советы падут, он получит большое поместье на Украине или на Кубани. Мол, влиятельный дядя обещал ему в этом помочь. Но год назад Ганс как-то перестал поднимать это тему. Окольными путями нам удалось выяснить, что большевики так накостыляли сверхчеловекам в великой битве посреди среднерусской равнины, что теперь речь идет не о поместьях с рабами, а о банальном выживании германского государства.

Но тем не менее этот Ганс все же продолжил изучать русский язык, он вообще очень упрямый и оптимист по натуре. Он по-прежнему приходит к нам, чтобы попрактиковаться. И, надо сказать, обнаруживает просто незаурядные способности. Русский дается ему очень легко – возможно, в силу его чрезвычайной болтливости… За время общения с нами он овладел им на вполне приличном уровне и даже научился изящно жонглировать метафорами и жаргонизмами, правда, не всегда к месту.

Но с некоторых пор этот наш немецкий «приятель» стал озабочен больше обычного. Он стал частенько приходить к нам с бутылкой – таким образом этот человек глушит мрачные предчувствия… Естественно, мы не можем не впускать его, поскольку это чревато неприятными последствиями. И приходится просто терпеть эти визиты, которые, впрочем, в некотором роде даже полезны для нас. Ведь именно от Ганса, когда он лечит свою душу местным виноградным самогоном, мы узнали, что к ним в последнее время поступает информация о том, что русские ворвались в Европу и теперь, сминая одно препятствие за другим, движутся прямо сюда. Ловко подбирая русские слова, он описал даже собственные чувства и отношение к происходящему, используя такие глаголы как «бояться», «сомневаться», «проигрывать», «отступать». Можно было предположить, что все они здесь испытывают подобное: растерянность, граничащую с паникой. Только после того как этот немец выразил настроения, что царили среди его «коллег» – только тогда мы с мужем поняли, что все то, что раньше доходило до нас в виде слухов и домыслов – правда. И нам захотелось узнать обо всем этом подробнее…

Собственно, у нас имелся радиоприемник, но он был неисправен. Мы не торопились его ремонтировать, так как новости, приходящие из разных источников, были крайне противоречивы и действовали на психику не самым лучшим образом. А послушав новости из Советской России, мой муж вообще всякий раз впадал в мрачное состояние, начинал страдать бессонницей и много пить. Поэтому мы уже давно радио не слушали, довольствуясь французскими газетами и теми известиями, что приносили нам друзья. Но теперь мы решили, что приемник следует непременно отремонтировать.

К счастью, поломка оказалась несерьезной. Георгий разобрал приемник, соединил два каких-то проводка – и радио заработало… Настроившись на волну радио «Коминтерна» мы услышали:

«Оперативная сводка за 1 июня 1943 года

В течение 1 июня войска Четвертого Украинского фронта, освободив от немецко-фашистских захватчиков город Лион, преодолевая незначительное сопротивление противника при поддержке местных партизанских формирований, продолжали продвижение на Орлеанском, Дижонском и Страсбургском направлениях, в течение дня заняв более ста населенных пунктов.

На других участках фронта без существенных изменений.

За 1 июня наши войска на всех фронтах уничтожили более 5000 немецких солдат и офицеров, а также подбили 27 немецких танков. В воздушных боях и огнём зенитной артиллерии сбито 22 самолёта противника.»

После сводки шел репортаж из освобожденного несколько дней назад Марселя и беседа с местными жителями, которые благодарили Красную Армию за освобождение от тирании маршала Петена.

То, что мы услышали, было невероятно. Мы с изумлением и радостью смотрели друг на друга, думая об одном и том же. Большевики уже во Франции, совсем рядом, их войска от Лиона рвутся на север! И, хоть нам было непонятно, как там дела с другими участками фронта, было очевидно, что события развиваются совсем не так, как мы предполагали прежде. Как мы кляли себя за решение полтора года назад отказаться от прослушивания радио… сейчас мы, наверное, не были бы такими неосведомленными… Прав был вождь и учитель большевиков: знание – свет, а незнание – тьма. И тут мы догадались, каким образом мы сможем узнать еще больше. Ведь к нам каждый день таскается самый настоящий источник информации, который нам все расскажет и разъяснит! Я имею в виду Ганса. Надо только его дополнительно «подогреть», и после этого ненавязчиво расспросить.

И точно, наш «приятель» приперся точно по расписанию. Только теперь он был больше не похож на неуклюжего щенка, а больше напоминал побитого палкой пса. Мы даже не успели ничего спросить у него… Он сел, дрожащими руками откупорил свою бутылку. В глазах у него серой мутью разливалась тоска. Он был каким-то скомканным, словно несвежая наволочка.

– Все, – мрачно сказал он, осушив половину своей емкости, – пришел приказ сматывать, как вы говорите, удочку, а то русские вот-вот, очень скоро отрежут нас от Парижа – и тогда всем конец, амба. Никто до нас не имеет дела, нас оставляют к произволу большевиков. Конечно, сначала следовало бы стрелять всех местных унтерменш – паф-паф… – он выставил палец и пьяненько улыбнулся, – но наш майор Шварц имеет очень сильный страх или… как сказать… испуг – и поэтому мы не отступаем, мы на самом деле бежим, и мы бросаем все теперь, когда бежим…. Большевики вчера бросали в Тулузе воздушный десант. Всего мало-мало, одну роту, но местные были там с ними вместе, и эта рота резала, убивала весь гарнизон, чтобы не остался никто из арийцев; они легко это могли делать и даже не вспотели, не устали. Они тут скоро будут… на всю территорию – как сказать… а, повсюду – а с ними местные маки, а этим рукам честному немцу нельзя попадать… И парашютистам тоже нельзя попадать – они пленных не берут. Но вам можно чтобы их не бояться, потому что вы не есть немцы… – Тут он посмотрел на нас каким-то безумным взглядом и медленно выговорил, пытаясь придать лицу зловещее выражение: – Вам меня бояться надо… – И засмеялся смехом злобного клоуна: – Ха-ха-ха…

Мы налили Гансу еще рюмочку, а за ней еще, потом достали свою бутылку, и когда она опустела уже наполовину, Ганс, напоминавший уже не наволочку, а пыльный коврик, принялся бормотать, что русские воюют нечестно: дескать, призвали себе на помощь пришельцев из какой-то преисподней, которые то ли пришли, то ли появились – и предложили свои услуги. Мол, воевать с этими пришельцами неизвестно откуда совершенно невозможно, военное дело они знают лучше любого даже самого лучшего немецкого генерала, и любой, кто на них нападет, тут же будет бит. И что хуже всего – они учат этому искусству большевистских генералов и поэтому Рейху скоро «каюк» и «амба». Русские придут и всех убьют, начиная с фюрера и заканчивая ублюдочными щенками, которые пищат в колыбелях по рабочим кварталам. Никому не будет спасения. Аминь, как говорил мой папа пастор…